Фронтовик-библиотекарь из Донецка Никита Олендарь: Русский космизм – идеология будущего

Если и есть более несовместимые понятия, чем библиотекарь и солдат, то их надо ещё поискать. Но на фронтовой земле Донбасса встречаются и такие. Нам повезло познакомиться с приверженцем русского космизма, представителем русской молодёжной интеллигенции Донецка. Никита Олендарь – фотохудожник, писатель, библиотекарь, сотрудник Донецкой республиканской библиотеки для молодёжи и философ по призванию души. Наша беседа о непредсказуемых путях судьбы, истории, обществе и военном опыте невоенного человека, философии в эпоху перемен.

– Никита, доброго дня! Вы представитель молодёжной интеллигенции Донецка, к тому же успели побывать на фронте! Хотим с Вами познакомить наших читателей! Расскажите нам о себе!

– Приветствую! Меня зовут Никита Олендарь. Заведую отделом социокультурной деятельности в Донецкой республиканской библиотеке для молодёжи, фотографирую, пишу (публицистика, проза). Да, имею скромный боевой опыт.

– Знающие люди отрекомендовали Вас, как молодого космиста! Это же нечто философское?

– Всё верно, космизм, или, если точнее – русский космизм. Национальный окрас этой ветви неслучаен: именно родные мыслители поставили самые глобальные, трудные, высоконравственные задачи. Направленные ко всему человечеству. Первая из них, из этих задач – отмена смерти. И не просто продление жизни для нынешних поколений, нет. Здесь всё гораздо глубже: поскольку все предыдущие «колена» не смогли дождаться бессмертия, хотя чаяли, прикладывали те или иные усилия, то и они теперь должны будут постигнуть, что значит – больше не умирать. Иными словами: хочешь бессмертия – воскреси и других!

На чтениях в «Молодёжке».

Идея о всеобщем восстановлении из мёртвых и искоренении смерти – идея Николая Фёдорова, библиотекаря, педагога, оказавшего колоссальное влияние на науку и искусство, как при его жизни, так и позже. Русский космизм, не побоюсь так заявить, – идеология будущего, где сливаются техника, религия, культура, научные знания и общечеловеческий труд. Неспроста к этой философской ветке обращаются учёные из Азии, Европы.

– Ваш основной род занятий вполне академичен, Вы работаете с молодёжью? Преподаёте или читаете лекции?

– Специализация нашей Библиотеки – как раз молодёжная аудитория. Что касается тем русского космизма, то я выступаю с лекциями, докладами. Провожу семинарские занятия, семинары медленных чтений – творческую и скрупулезную работу с текстами. В целом, я стараюсь обустраивать Библиотеку, как завещал уже упомянутый Николай Фёдоров. Одна из функций, по его мнению – организовывать встречи учёных с неучёными, т.е. приглашать специалистов в тех или иных сферах знаний выступать на открытую пытливую аудиторию. Сам я не претендую ни на учёность, ни на академичность, поэтому приглашаю действительных профессионалов своего дела. Благо, что они охотно откликаются и со временем становятся друзьями Библиотеки.

– Но также Вы успели побывать на фронте. Как так получилось?

– Откликнулся на мобилизационный процесс, очень не хотел, чтобы мимо меня прошло такое историческое событие. Чтобы все эти КАМАЗы увезли навстречу событиям моих знакомых, дончан, макеевчан, но не меня!

– Где пришлось повоевать? Есть особо запомнившиеся моменты?

– Запорожское, Угледарское, Марьинское направления. Одним из самых острых воспоминаний останется пребывание в Павловке, где мы держали рубеж почти месяц. Там же погибли наш командир, другие однополчане.

– Кто посвятил вас, мобилизованных, в тонкости военной жизни, провёл курс молодого бойца?

– Учились мы у наших полевых командиров, участников и Чеченской кампании, и Карабахской, и Донбасских (2014-й, 2015-й годы). Спасибо им, что за предельно малый срок, до отбытия в ЗБД, преподали хотя бы основы, чего да как! Конечно, многому учились на ходу, непосредственно, на линии соприкосновения.

– Как привыкали к полевым условиям фронта? «Старички» как приняли в свои ряды?

– «Старички» приняли в ряды сотни и тысячи таких же необученных, как и я. Мобилизованные в большем числе – работяги, учителя, студенты, это ни для кого не секрет. Поэтому я не отличался в общей массе мужчин, только-только научившихся обращаться с АК-74-м.

 Не все ребята могут показывать лица на камеру

– Что самое сложное на войне?

– Сложно всё. Больше ты не гражданский, а живая сила противника, и тебя следует уничтожить – можно с этого начать. Обустраиваться непросто. Терять товарищей. Лежать на земляном гребне и просматривать местность морозной ночью. Срываться и переезжать со всеми вещами, БК на новое место. Стать частью большого мужского коллектива и зависеть от суммарных действий всех. Включаться в непривычную для себя работу. Ждать нападения.

 На позициях

Вы за кадром ещё спрашивали, когда приходит понимание, что такое приказ, армейская субординация. Скажу от себя. Всё-таки я пришёл 24 февраля, как лицо гражданское, не имевшее доселе военной вышколки. Но пришёл с убеждённостью, что в армии действует традиционный иерархический уклад: есть командир, есть офицеры, их слова определяют твою судьбу, судьбу рядового. Да, первое время всё в новинку, упускаешь что-то из виду, но в целом, если ввергать свою волю старшим по званию, тем, у кого есть боевой опыт, то и приказы их будут слушаться скорее как отеческие наставления.

Что до всего коллектива, то и здесь я действовал скорее как ретроград. Со всеми на «Вы», с определённой церемонностью. У Лихачёва я читал, что чем культурней общество, тем больше в нём церемониальности. Поэтому мне хотелось соблюсти все благородные начала в армии, о которых я знал из книжек. По крайней мере, пытался соблюсти (смеётся).

На Пасху 2022 года

– Ваше впечатление от исторических событий 2022 года: СВО, референдумы, вхождение в состав РФ?

– Я не мастак говорить пафосные вещи. Скажу так, все их я воспринял участливо. Патриотическая патетика – не моя история, если на чистоту. На этот счёт, кстати, я вывел формулу – «язык свершённого», её смысл в том, что твои манифесты, заявления, выпады могут быть только в случае, если за ними стоит опыт и ряд решительных действий. Кто рисковал жизнью, тот имеет право на текст. И, как правило, слова «обстрелянных», рисковавших, нутром переживших отличаются от тех, кто сочиняет просто от ума: в последних мало жизни.

Машина с пленными ВСУ

 – Вы работаете в Донецкой республиканской библиотеке для молодёжи. Расскажите, что это за такое заведение? Чем оно отличается от других библиотек Донецка?

– Не умаляю заслуг коллег из других библиотек, но наша может похвастаться, во-первых, особой атмосферой, непринуждённостью, неформальными подходами. Иногда мне кажется, что «Молодёжка» – это такая себе вольница. Причём мои предположения подтверждают сами посетители, читатели. Во-вторых, отличаемся мы созданным при Библиотеке Центром изучения космоса и космизма им. Н.Ф. Фёдорова, который определяет, в т.ч., курс нашей деятельности. В-третьих, самостоятельность в плане формирования и артикуляции смыслов: решили заняться Достоевским независимо от юбилея – занимаемся уже 7-й год; мои коллеги взяли и сами стали ходить в госпитали с литературно-музыкальной программой, написали прекрасный текст о том, что Культура с фронтом. Вот недавно совместно с прекрасным донецким публицистом, волонтёром Евгенией Мартыновой отправили ребятам на фронт около 100 книг. Этого всего не стояло в годовых планах, это инициативы с мест, как бы дополняющие общую картину.

– Прекрасные начинания! А с чем связываете своё будущее?

– Связываю со своей семьёй, со своим городом Донецком и Библиотекой для молодёжи. Ничего оригинального (улыбается).

Источник: argumenti.ru