«Надеюсь, Господь снимет этот морок»: актёр Николай Иванов о вере, Донбассе и о том, на что откликается душа

Церемонию награждения всероссийской премии «Сможем вместе победить», учреждённую «АН», мы вели с актёром Николаем Ивановым. Меня поразила его доброта и какая-то совершенно детская восторженность.

Он профессионал своего дела, но, тем не менее, не смотрел на меня свысока, а всячески старался помочь, поддержать, и, кстати, довольно успешно. Разговаривали с ним на одном языке, чувствуя эдакое «волонтерское родство» и, конечно же, перешли на «ты». А восторженность… Знаете, я видела, чувствовала, что для него это не было просто рядовое мероприятие, а очень важное – то, на которое откликается душа. Когда я попросила Николая рассказать в интервью о его поездках на Донбасс, то пришлось чуть ли не бой выдержать. «Лен, ну ты же видела, КАКИЕ там люди были, которых мы с тобой вызывали на сцену! Вот про кого нужно писать». Но, к счастью, битву эту я выдержала, и мой соведущий поделился своими впечатлениями от поездок на Донбасс.

Справка «АН» 

Иванов Николай Александрович. Родился 6 марта 1980 года в Темиртау. В 2000 году окончил ВТУ имени М.С.Щепкина. С 2000 года — актёр Московского ТЮЗа. 

Наиболее известен по ролям Евгения в триллере «Мы умрем вместе» и нейрохирурга Сергея Стрельникова в телесериале «Знахарь». На шесть лет оставлял актерскую профессию, чтобы получить высшее богословское образование. Художественный руководитель театральной детской студии «Мастер», отец трех дочек и двоих сыновей. С 2022 года ездит на Донбасс с концертами. 

Призы и награды: премия «Лучший дебют» на кинофестивале в Выборге 2005г. (фильм «Собака Павлова»). Приз за лучшую мужскую роль в фильме «Мы умрем вместе» на I-ом Московском открытом фестивале молодежного кино «Отражение» (2006, Зеленоград).

«Пример отца Киприана меня необыкновенно вдохновлял»

— Летом 2022 года мы ездили по госпиталям в Москве и Подмосковье. С нами был отец Киприан Бурков. Бывший военный, Герой России. Очень известный человек, даже, кажется, политикой занимался одно время. Он всегда первый заходил в палату к раненым бойцам. Как правило, ребята не слишком эмоционально реагировали на приход священника. Потому что сказать, что у них сильнейший стресс после ранения – значит, ничего не сказать. Когда они видели на груди отца Киприана золотую Звезду Героя, немного оживлялись, начинали задавать вопросы. После этого в какой-то момент он как бы невзначай говорил о том, что у него тоже ног нет (в длинной рясе этого незаметно). И вот тут бойцы совершенно оживали, преображались. Они видели, что не всё потеряно, если человек после тяжелейшего ранения, без ног нашёл в себе силы жить полной жизнью, да ещё и к ним приходить с поддержкой. А значит, и им есть для чего жить. И у бойцов появлялись силы.

— И надежда.

— Да. И надежда. И вот этот пример меня необыкновенно вдохновлял! Уже после этого возникала гитара, песни, подарки, чай со сладостями… И мы понимали, что делаем очень важное дело для этих ребят. Когда Елена Сипягина, которая организовывала эти концерты, спросила, есть ли желающие поехать на Донбасс, я сразу же согласился. Потому что как в Евангелие написано… И скажет Христос овцам своим: «когда я был голоден, вы накормили меня, когда я был болен, вы посетили меня, когда я был в темнице, вы пришли ко мне». Тогда праведники скажут ему в ответ: «Господи, когда мы видели тебя голодным, или больным, или в темнице?». «Так как вы сделали это одному из братьев моих меньших, то сделали мне», — скажет Христос. Ведь на этом и основано христианское милосердие. Все появилось оттуда, из этих слов. И вот ради этого и хотелось поехать туда. И мы поехали.

— А поехали куда?

— Где мы только не были! Донецк, Северодонецк, Дебальцево, Успенка, Ждановка, Кировск, Стаханов… Мы же много раз там были. Честно говоря, всё уже как будто смешалось. Ездили по госпиталям, блиндажам, бомбоубежищам, воскресным школам, храмам, домам культуры… Познакомились там со священниками в храмах, куда привозили церковную утварь, ладан, иконы. Я сам алтарник, и так получилось, что мы там принимали участие в службах. Мы приезжали туда на четыре-пять дней, и в день давали по два-три концерта. И везде нас встречали, везде ждали! Я видел этих людей. Все они удивительно простые – обыкновенные пацаны, мужики, которых ты видишь на улице, причём зачастую они абсолютно не героического вида.

— Но герои, правда? И очень родные.

— Да. Их лица все очень родные. И не только у бойцов. У меня вообще от Донбасса какое-то удивительное ощущение – как будто приехал на родину. Вдохновляет и радость людей оттого, что приехали люди из Москвы, из России. А значит, они нужны россиянам. Потому что жители Донбасса очень хотели вернуться, потому что им, этим людям, было плохо и очень страшно. И вот их взяли под крыло, и они благодарны, и это было до слёз!

«Я видел там много детей, и меня поразила их чистота»

— Коля, а ты заметил, что там, на Донбассе, все церкви очень ухоженные? Рядом домишки – без слёз не взглянешь, а церковь – выбеленная, вычищенная, сияет золотыми куполами. И такие же ухоженные памятники героям Великой Отечественной войны.

— Заметил, конечно. И церкви, и монументы, и цифры выбитые «1941-1945»… Видно, что эти смыслы для людей там очень важны, это правда. Там, на Донбассе, многое подмечаешь. Иногда совершенно неожиданные для себя вещи. Помню, в каком-то городе видим – два пацана лет 9-10 едут на великах. То останавливаются, то догоняют друг дружку. Я смотрю на это десять секунд, двадцать, минуту… И никак не могу понять, что в этой картине меня удивляет. А потом понял – они не улыбаются. Представляешь, почти вся их жизнь и уж вся сознательная точно прошла в войне. Я там видел много детей, и меня поразила их чистота. В них нет налёта московской нагловатости. Как-то раз, кажется, в Дебальцево у отца Мирона мы должны были выступать в вечерней школе. А дети сказали, что это они нам концерт подготовили. И вот мы сидели, слушали, как они пели, играли на пианино. Потом мы пели вместе. А я поражался тому, что во время восьмилетней войны, под обстрелами, эти ребята разучивали песни, ходили в музыкальную и обычную школы, учились читать, писать. В разговоре с ними замечаешь, что речь их красива, осмысленна, умна, понимаешь?!

— Понимаю. Вот только страшно, когда у детей совершенно взрослые глаза… Кстати, а какие песни вы там вообще поёте?

— Начинаем всегда с одной из моих любимых — «Вечер на рейде». Ещё песни из советского репертуара. Девчонки поют всякие красивые эстрадные вещи. Что-то современное, иногда можем «Чижа» спеть, наш рок русский тоже нормально «заходит». Как-то, помню, у нас один концерт был. Половина зала дети, другая половина – бойцы. И вот мы поём что-то из своего обычного репертуара. А у зрителей лица хмурые достаточно. Подумал, что надо, наверное, и для детей что-нибудь. И запел «33 коровы». И вдруг бойцы начинают улыбаться, в ладоши хлопать. Я говорю, так вот же что нужно было – все же мы немного дети!

«Молитва о прекращении междоусобной брани появилась не вчера»

— Николай, мне бойцы не раз говорили, что там, на фронте, неверующих нет. Противник ведь тоже, казалось бы, воюет. Но посмотри, что у них там в церквях творится – бесовщина. Им не нужна вера? Человек ведь черпает в ней силы, ходя под смертью. Я уже довольно долго пытаюсь найти ответ на этот вопрос. И не нахожу…

— Мне сложно говорить о том, что «там». Да, у меня высшее церковное образование, но судить о таких вещах… Многого мы не знаем и не понимаем. Вспомни, что происходило с Киево-Печерской Лаврой. Я когда это видел… преклоняюсь перед людьми, которые отстаивали её. Разные там люди тоже, понимаешь, Лен?! Разные. Я был на Украине, был в Киеве. Помню, что там много очень было верующих людей. Церковь она одна ведь у нас. И тут, и там. Одна! И внутри нее идёт вот эта страшная беда. Внутри одного народа и одной церкви. Это напоминает мне ситуацию домонгольского периода. Молитва ведь о прекращении междоусобной брани появилась не вчера, и не в XX, не в XIX веке. Она родилась в нашей церкви уже очень давно. Значит, нам это было свойственно. Ведь то, что княжества воевали друг с другом – это не выдумка. Мы и сейчас воюем сами с собой. Это просто очень тяжело осознавать. С одной стороны, как русский человек, я не могу не радоваться нашим победам. С другой, я понимаю, что всё это страшная беда, что она должна скорее закончиться. Вот ты говоришь насчёт бесовщины… Я думаю, что она во многом и есть первопричина вообще всего происходящего. И то, что сейчас происходит – мы не думали, что до такого доживём.

— Это точно! Когда начинаешь думать об этом – мозг просто отказывается это воспринимать.

— Поэтому молишься. Каждый день молишься. Я понимаю, что насколько я внимательно читаю утреннее или вечернее правило, насколько правильно я воспитываю своих детей, как я живу… Насколько каждый из нас живёт жизнь угодную Богу, настолько Господь это видит, и настолько мы можем скорее надеяться, что он снимет этот морок. Я вижу возможность спасения только одну – это Христос. И с той, и с другой стороны, ведь для него нет ни тех, ни других. Ни правых, ни левых. И я очень надеюсь, что он с нами, и что вот это всё скорее закончится!

«Так Господь к себе и приближает – становятся важными самые простые вещи»

— Слушай, а ведь морок, действительно. Какое ты верное слово подобрал! Ведь даже ещё в 10-х годах там, на Украине, какие фильмы снимали. Вот и с твоим участием сериал «Вчера закончилась война». Как же там здорово показано, как заканчивают жизнь полицаи – Богдан Ступка, украинский актер, просто гениально сыграл свою роль. А сейчас на Украине герои – Бандера, Шухевич… Не понимаешь просто, как вообще такое может быть.

— Да. И это очень страшно осознавать… Ну вот видишь, какой у нас разговор получается. Вовсе не о моих поездках на Донбасс. Сложный, тонкий. И он о вере. А я, знаешь, всё вспоминаю тот вечер, ту церемонию, которую мы с тобой вели. Какие удивительные люди! Самые разные, со всех уголков страны. У меня было полное ощущение, что я их давно знаю. Каждого из тех, кто выходил на сцену. У всех такие невероятно родные глаза! Ведь и мы точно так же в этих Газельках, или своих машинах, где-то притулимся, спим там, в дороге. Просыпаемся, едим в каких-то «помпончиках» и снова мчим дальше. В 12.00 у тебя первый концерт, в 15.00 второй, в 18.00 – третий, всё… Потом куда-то провалился, поспал. Поел – не поел, неважно. Тебе это тоже знакомо.

— Но это так здорово, согласись! Я как-то перед отъездом домой с фронта поймала себя на мысли, что, несмотря на бомбежки, жуткую усталость и две бессонных ночи подряд, на то, что голодная и грязная – сам знаешь, какие там дороги – я просто невероятно, до одури счастлива. А ты, кстати, почувствовал, что «там» жизнь намного проще? Во-первых, люди видны сразу – что они из себя представляют. Во-вторых, там другие потребности. Чтобы был кусок хлеба, хоть какая-то крыша над головой и рядом тот, кто тебя не бросит в случае чего раненным или мёртвым гнить в земле. Ну и здоровье, конечно. Вот, собственно, и всё, что там действительно имеет ценность.

— Да, Лена! Вот за этим мы туда и едем. Потому что там всё «по правде». Так Господь к себе и приближает – становятся важными самые простые вещи. То, что действительно важно. А всё остальное – такая чушь! Потом, когда приезжаешь в мирную жизнь, приходится даже немного перестраиваться. Но уже и это стало привычным.

Источник: argumenti.ru