Костос Асимис: Я продолжаю историческую летопись русских фотографов с Афона

Костос Асимис – известный фотограф, Представитель Русского Св. Пантелеймонова монастыря на Афоне. Родители его были греки, но родился Костос уже в СССР, в Ташкенте, куда большая греческая семья переехала в конце 40-х годов прошлого века. Фотовыставка «Монастыри и быт Афона», автором и куратором которой является Костос Асимис, с успехом путешествует по всей России. Девятнадцатым принимающим городом стал Владимир, где 21 декабря выставка «Монастыри и быт Афона» откроется для всех желающих.

— Костос, расскажите, как и почему ваша семья перебралась из солнечной Греции в не менее солнечный Ташкент?

— Греция после Второй мировой, как известно, вступила в НАТО. Холодная война с СССР, тяжёлая политическая обстановка, реакция. В стране начались гонения на коммунистов. В конце 1946 года коммунисты взялись за оружие, потому что над ними откровенно издевались, сажали в тюрьмы. И началась гражданская война – брат против брата. Всё это длилось до начала 1949 года. Потом было решено отправить всех арестованных коммунистов и их сторонников в тюрьмы на незаселённые греческие острова. Но Сталин, как-то договорившись с западными странами, распорядился открыть границы и принять греческих политэмигрантов. И те устремились в Болгарию, Польшу, Румынию, Чехословакию и, конечно, в Советский Союз.

Мои родители, которые воевали в разных партизанских отрядах и тогда ещё не знали друг друга, ушли в Албанию, где их всех погрузили на русские корабли. Оттуда – в Одессу и далее на поездах в Ташкент. В столицу Узбекистана попало около 50 тысяч греков. Что интересно, всех мужчин сразу отправили учиться в военные училища, а женщин – в медицинские. Похоже, у Иосифа Виссарионовича были какие-то свои планы на греческих политэмигрантов. Но когда Сталин умер, всех их бросили на заводы, фабрики и стройки – нужна была рабочая сила.

Мы жили в 15 городках закрытого типа, у нас не было контактов с внешним миром, долгое время мы говорили исключительно на греческом. 26 апреля 1966 года в Ташкенте случилось страшное землетрясение, и все наши хибарки были разрушены. Началось строительство нового Ташкента, и нас стали переселять в другие кварталы. Но мы, греческие политэмигранты и их семьи, были лицами без гражданства. И правительство издало Указ: либо мы принимаем гражданство СССР, либо уезжаем из страны. В 1971 году наша семья покинула Советский Союз, где я окончил десятилетку, учился в институте на архитектора. Направились в Югославию, где жила моя бабушка. Там я работал в разных местах, чтобы помочь своей большой семье. Параллельно учился в Белграде на слависта – болгарский, сербский и русский язык.

Только в 1980 году, когда социалисты выиграли на выборах в Греции, новый премьер-министр Андреас Папандреу дал амнистию всем политическим эмигрантам. И в 1982 году наша семья вернулась на родину.

— Когда вы увлеклись фотографией? Каких успехов достигли на этом поприще?

— Ещё в детстве, в Ташкенте, я с любопытством наблюдал за кладовкой соседа, где всегда горел красный свет. Что он там делает? Раньше сосед гонял меня, когда я хотел залезть в его святая святых. Но однажды пустил, открыл дверь. Это было чудо, я увидел, как сосед взял лист бумаги, положил его под увеличитель. Затем погрузил негатив в ванночку с проявителем, и появились какие-то лица. Это была магия! С тех пор сосед начал учить меня фотографическому искусству. Мой первый фотоаппарат — «Смена-6».

— Был такой. Помню!

— Затем я окончил курсы фотографов. Когда мы уехали из СССР, я через Югославию попал в Германию, в Мюнхен, работал на рекламе, на моде – Gucci, Zara, Prada. Но выдержал только 7 месяцев — не сошлись менталитетами. Но фотография стала моим самым любимым делом. В Греции я открыл свою студию. Был очень востребованным фотографом, потому что любил это дело, а не просто нажимал на кнопку. И сейчас на своих мастер-классах я говорю: «Плохих фотоаппаратов не существует. Бывают плохими те, кто стоит за ними. Каждый фотоаппарат предназначен для какого-то вида съёмки. А дальше надо просто думать».

— Как вам попал в руки уникальный фотоархив на Афоне?

— Когда я приехал в Русский Св. Пантелеймона монастырь на святой горе, там было всего 6 человек. Хотя раньше жило две с половиной тысячи монахов. В 1984 году мне показали старую фотолабораторию, находившуюся в одном из помещений монастыря. До 1917 года русские фотографы привозили туда из Европы каждую новинку фототехники. Они снимали всё, что происходило на Афоне, в монастыре и вокруг него. И я нашёл там великое множество амбротипов (позитивная фотография на стекле, заменившая дагерротипы), они были разбросаны везде, по разным местам, истоптаны, изломаны. Монахи просто не понимали, что это, какая в них ценность. И я решил, что надо всё эти сокровища собрать, восстановить, сохранить. Прежний Патриарх Алексий, с которым я дружил ещё с 90-х годов, сказал мне: «Этот архив не случайно попал тебе в руки. Храни его, это история Афона, история православия, история России»…

— То есть, Патриарх благословил вас на это дело? Как вы, кстати, с ним познакомились?

— Познакомились в Санкт-Петербурге, когда он ещё был настоятелем Духовной академии. Мы были в одной компании, и Алексий попросил о помощи – в Академии протекала крыша. Я выделил некоторое количество средств на ремонт. Потом Алексий стал Патриархом, и вот он был первым, кто толкнул меня на это богоугодное дело – восстановление и сохранение фотоархива на Афоне… Так вот, когда у меня возникли некоторые проблемы в монастыре, и я хотел всё бросить, именно Патриарх сказал мне: «Легче всего уйти, а трудно остаться. Смиряйся и терпи. Всё встанет на своё место». И я не покинул Афон, будучи, кстати, неверующим в то время. Потом я принял православную веру, и благодарю Алексия и старца Паисия Святогорца, что они меня не подталкивали к ней – мол, читай это, учи то! Если бы они так делали, я бы давно отошёл от Церкви.
Итак, была цель – сохранить архив. В Афинах я окончил специальные курсы, чтобы понять, как обращаться с амбротипами, с этим достаточно хрупким стеклом. Затем некоторое время боролся с теми, кто противился моему желанию работать с архивом, сохранить его, перемещал сокровища с места на место, пытался что-то восстановить, пока, наконец, не пришёл к единственно правильному решению. Я выделил из личных средств 300 тысяч евро, была сломана старая полуразвалившаяся лаборатория и на её месте построили новую, самую современную, с надёжным хранилищем, где сейчас бережно содержатся все найденные мною амбротипы. На сегодняшний день их 5 тысяч. Каждое стёклышко завёрнуто в специальную бумагу, затем в коробочки, и всё это, помещенное в ящики из нержавеющей стали, заперто в шкафах из нержавеющей стали. Никогда не сгорит, не потонет, не испортится. Может храниться вечно, хоть тысячу лет!

Это настоящая фотолетопись. Русские фотографы фиксировали самые важные события, приезды знаменитых людей на Афон, торжественные праздничные службы, даже происшествия, которые редко, но случались в святом месте. Вот, например, помню такой снимок – Первая мировая война, два французских гидроплана сели перед монастырём. Вокруг столпились люди. Как светлы и открыты их лица! В общем, я решил продолжать дальше эту историческую фотолетопись, снимал, например, приезды Путина и Медведева на Афон, губернаторов российских регионов, значимые события в Св. Пантелеймоновом монастыре, даже обыденную жизнь монахов, хотя это не приветствуется.

— Сейчас вы много времени проводите на Афоне?

— Я, в основном, живу в России. Когда началась пандемия, в Салониках, где мой дом, были очень серьёзные ограничения, комендантский час, частичный запрет передвижений, локдаун, и я решил переехать в Москву. Моя фотолаборатория и хранилище сейчас закрыты. В России я всё это время занимаюсь организацией и продвижением своих фотовыставок. Всё началось с Тобольска, где я оказался, когда там снимали фильм «Тобол». Именно тогда понял – вот, с чем надо работать! И по нынешний день по стране с успехом проходит моя выставка «На страже земли русской. Кремли и крепости России». Недавно мы закрыли её в Балаково. Есть заявки из Омска, Крыма. А выставку «Жизнь и быт монастырей Афона» я в своё время демонстрировал в разных городах мира – Риге, Лондоне, Женеве, Страсбурге, Милане, Риме, Неаполе, Праге, Варшаве. Сейчас она, состоящая из 140 фотографий, колесит по всей России. Большим событием стало проведение выставки «Жизнь и быт монастырей Афона» осенью во Введенском ставропигиальном мужском монастыре Оптина пустынь. Мои фотографии, где показана повседневная современная жизнь Святой Горы Афон, исторические снимки конца XIX – начала XX века Русского Свято-Пантелеймонова монастыря, отреставрированные мною, поразили и тамошних монахов, и всех паломников.

Сейчас я много путешествую с фотоаппаратом по России, снимаю, в частности, всё те же крепости и монастыри. Причём, ищу объекты ниже 1500 года. Как думают некоторые западные эксперты, в то время в России была «безжизненная пустыня». А была высокая культура! И когда-нибудь я смогу вывезти эти фотографии за границу и показать европейцам подлинную историю России, которая как раз и начинается с Кремля, крепостей и монастырей. Вообще мне в России очень комфортно, я даже купил квартиру в Москве, где живу постоянно. Верю, что нужен здесь. И эти выставки я никогда не делал для себя. Как-то сказал знакомому старцу, когда организовал уже 100 выставок (а на сегодняшний день их около 230), что устал и не хочу больше. Старец ответил: пока хоть один человек приходит на твою выставку (а на самом деле – тысячи), ты должен это продолжать. Кто-то строит Храм, кто-то детский сад. А я делаю выставки, продолжаю историческую летопись русских фотографов с Афона. И это, видимо, одно из моих жизненных предназначений.

Источник: argumenti.ru