Актриса Алла Юганова: Олег Янковский брал такую пронзительную ноту, что всё вокруг начинало звенеть

Алла Юганова родилась в Москве. Окончила ВТУ им. М.С. Щепкина. Служит в театре «Ленком». Зритель знает актрису по главным ролям в таких фильмах и сериалах, как «Балалайка», «Сибирочка», «Тариф на любовь», «Карамболь», «Такси для ангела», «Тормозной путь», «Ясновидящая», «Достоевский», «Москва-Лопушки», «Лучшая подруга», «Нарисуй меня счастливой» и др. 3 и 15 декабря в Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой – премьера спектакля «Фортуна» по пьесе Марины Цветаевой, где Алла Юганова играет одну из главных ролей. 

— Алла, когда вы готовились к роли Марии-Антуанетты в этом спектакле, что-то читали про свою героиню? Ведь оригинальная была особа!

— Когда играю реального персонажа, историческую личность, всегда что-то узнаю про своего героя. Например, посмотрела несколько фильмов про королеву Франции, увидела, что делали до меня актрисы в этой роли. Особенно поразила Кирстен Данст в картине «Мария-Антуанетта». Вообще я люблю историю, но раньше никогда французским двором не интересовалась, поэтому все факты о королеве мне были интересны. Скажем, тогда обожали театр, и это отражено в нашем спектакле, когда одна из моих сцен как раз и решена в стиле домашнего театра. Вот так они развлекались в Трианоне,  деревне недалеко от Версаля, где жила Мария-Антуанетта, кино и интернета у них не было! А вообще мы хотели, чтобы у нас получился спектакль о любви. Конечно, это фантазия Марины Цветаевой про романтические отношения Марии-Антуанетты к герцогу Лозэну…

— Но герцог Лозэн существовал в реальности?

— Да, герцог Лозэн жил в эпоху Французской революции, из его биографии Цветаева отобрала пять эпизодов, роман с Марией-Антуанеттой – один из них. Я читала разные исторические источники о королеве, но сама работа в спектакле получилась, повторяю, абсолютно фантазийная. Я первый раз играла в поэтической постановке, и, как мне объяснили, логика поэтическая отличается от логики прозаической. То есть, то, чему я училась, весь этот опыт мне, конечно, помог, но в «Фортуне» я столкнулась с другим подходом, и было достаточно сложно заговорить вдруг стихами, в ритме, делая другие акценты и ударения.

— Да, спектакль «Фортуна» привлекателен не столько своим сюжетом и историчностью, сколько феерией образов, символов, музыки, костюмов. Он мне чем-то напомнил легендарную «Юнону и Авось» в Ленкоме, где вы играли Кончитту…

— Для меня «Юнона и Авось» — абсолютно драматический спектакль, в отличие от «Фортуны». Я была пятой по счёту Кончиттой, после Анны Большовой. Это во всех смыслах знаковая роль, потому что спектакль – визитная карточка великого Ленкома. Моя вера в себя как в актрису окрепла после Кончитты, потому что я сомневалась в себе и даже не хотела соглашаться, когда Марк Анатольевич Захаров предложил мне эту роль. Он меня увидел на репетиции, хотя я была с ночной смены в кино, ненакрашенная, и предложил. Но я, повторяю, сомневалась…

— Почему?

— Мне казалось, что Кончитта — испанка, красавица, масштабная личность, важная роль, а я небольшого роста, не особо  красотка, без опыта. Но меня очень поддержали партнёры – Дмитрий Певцов, который играл графа Резанова, потом Виктор Раков, Елена Шанина, первая исполнительница роли Кончитты. И, в общем, была такая гениальная режиссура, что оставалось только точно пройти по рисунку, и быть просто открытой, юной, свежей. Это тогда у меня присутствовало. И вот 5-6 лет я играла Кончитту.

— И там, и в большей степени в «Фортуне» вы одеты в шикарные старинные платья. Как себя чувствуете в исторических костюмах, насколько вам удобно, как быстро входите в образ, когда вас затягивают в жёсткий корсет?

— Конечно, в исторических нарядах не всегда удобно, но если это красиво, можно и потерпеть. Для меня костюм – очень важная часть роли. В «Фортуне», скажем, у нас шла борьба с режиссёрами за парик. Изначально у них было решение – всё в одном стиле, с причёсками из своих волос. Но я уже себе придумала, что на мне должен быть парик, мне было это необходимо, хотелось с ним работать. До последнего момента стояла эта дилемма, и мы чуть не отказались от парика. Я очень переживала, потому что как только я натягивала свой огромный парик, я тут же входила в образ Марии-Антуанетты. Тем более что репетировали мы без костюмов, их сшили только к премьере. Слава богу, парик мне оставили, и он сыграл в спектакле свою отдельную роль.

— А в жизни вы модница? Следите за тенденциями, гоняетесь за брендами?

— Нет, не модница, светские мероприятия я не посещаю – нет времени. А когда прихожу в театр или на съёмочную площадку, я должна почти сразу переодеться в рабочий костюм. Поэтому хожу в той одежде, в какой мне удобно добраться до места работы. Правда, сейчас, когда стала преподавать в Щепкинском театральном институте, вынуждена носить какие-то более строгие вещи. Ведь не могу я выглядеть легкомысленно перед своими студентами!

— В Ленкоме вы играли со многими знаменитыми артистами – Олегом Янковским, Инной Чуриковой, Леонидом Броневым, Александром Збруевым. С кем были особенно дружны, у кого чему-то научились?

— В спектакле «Ва-банк» по Островскому я играю с Александром Викторовичем Збруевым. Это очень ценный опыт, потому что Збруев артист, который существует иначе, не так, как все другие. Он будто владеет каким-то секретом, он здесь и сейчас, и любое слово, произносимое Александром Викторовичем, никогда не будет словом, которое написал автор. А будто сам Збруев его только что родил. Совсем другая школа. Меня это пугает.

— Отчего же?

— Мне кажется, его мастерство – уже какой-то утерянный секрет. Как это перенять, не знаю. Но рядом со Збруевым я тоже начинаю играть лучше. Мой партнёр меня вытягивает, почему я и обожаю таких артистов.

  С Олегом Ивановичем Янковским мы близко встретились в «Чайке», когда меня вводили на роль Нины Заречной. Несколько раз Янковский приходил на репетиции, посмотреть, как я вхожу в процесс. Наверное, если бы я делала всё совсем плохо, этого ввода не было. Олег Иванович говорил мне какие-то точные вещи. Когда просто говорят замечания, я их, конечно, учитываю, но когда вижу горящие глаза и непосредственное взаимодействие, я загораюсь. В общем, я играла Нину Заречную, будучи начинающей актрисой, и все сцены вёл то Янковский, то Чурикова, а мне надо было просто расслабиться и быть естественной. Идти за ними, получать удовольствие. Что я и делала.

  Вспоминая Янковского, могу сказать, что у него было прекрасное чувство юмора. И он шутил с серьёзным лицом. Как и Марк Анатольевич Захаров. Конечно, в силу разницы в возрасте и положения, у нас не было отдельных задушевных разговоров. Но я часто наблюдала за тем, как Олег Иванович себя вёл, например, мы сидели вместе в одной комнате для переодевания во время спектакля «Шут Балакирев», он играл Петра Первого. И он просто потряс меня в этой роли, я видела его так близко и настолько верила, что он настоящий царь! Он перевоплощался невероятно, брал такую высоту, такую пронзительную ноту, что всё вокруг начинало звенеть…

— А с Инной Михайловной Чуриковой вы играли в спектакле «Аквитанская львица», верно?

— Да, мы долго репетировали, соответственно много общались с Инной Михайловной. Это был настоящий мастер-класс, потому что она и режиссёр Глеб Панфилов действительно уделяли мне много внимания, подсказывали какие-то вещи, делали разборы. Были и смешные ситуации. Для меня очень важна причёска – это ключ к роли, как ни странно. И в «Аквитанской львице», где я играла французскую принцессу, мне соорудили красивый шиньон. И когда Инна Михайловна зашла в гримёрку и увидела эту конструкцию, она спросила: «Зачем вы сделали Алле такую большую голову? Она же девочка, маленькая». Ну, мне сняли шиньон, а у меня раньше и свои волосы были шикарные. Я выхожу на сцену, стою, и тут ко мне подходит Чурикова и говорит эмоционально: «Я же сказала, сними шиньон!» И чуть дёргает меня за волосы. Я кричу: «Это мои!» В общем, смешно получилось…

— Про смешное поговорили. А какие у вас в жизни есть страхи? Может, какие-то удалось преодолеть?

— У меня фобия воды. Я когда раньше заходила в море или речку по колено, ноги сводило судорогой. Для одной роли в кино стала заниматься в бассейне, немного отпустило. Но в открытом водоёме всё равно иногда кажется, что меня унесёт волна или течение.

 Если про серьёзные страхи говорить, то я преодолела страх смерти. Год назад умерла моя мама, ушла, освободилась от тяжёлой болезни. Да, я увидела в этом какое-то освобождение и ощутила, что смерти нет. Это точно не точка, я знаю, что дальше свет. И я видела последний вздох мамы, для неё это было действительно облегчение… Но, конечно, хочется и здесь подольше побыть, и хорошо побыть, в своей профессии, на сцене и в кадре, с близкими и родными людьми.

Источник: argumenti.ru