Между Ньютоном и Аведоном – фотограф Виктор Горячев

«Человек есть то, что он фотографирует»

Глядя на глянцевые обложки и развороты ведущих мировых изданий, не так много людей задумывается о создавших их мастерах. Один из них – легендарный российский фотограф Виктор Горячев. Будучи весьма скромным человеком, он с увлечением рассказывает об известных людях, позировавших ему в разное время, и, как правило, ничего о себе. Сегодня мне бы хотелось рассказать о самом Викторе, его философии жизни и творческом пути. Мы встретились в уютной фотостудии, расположенной в историческом районе Москвы.

― С чего началось ваше увлечение фотографией?

― Во многом это было обусловлено моим интересом к классическому кино и регулярными походами в лекторий кинотеатра «Иллюзион». Там у меня появилась возможность ознакомиться с творчеством лучших мировых кинорежиссёров. Это отразилось и на моём подходе к фотографии, формируя багаж изобразительных приёмов.

― Какие люди стали для вас примером?

― Самый лучший пример – это мои родители, которые своим поведением дали мне чёткие жизненные установки. Они научили меня спортивному подходу к жизни, умению выжать максимум из себя тогда, когда другие останавливаются. Кроме того, мой дед был замечательным фотографом, умевшим создавать вокруг себя удивительную атмосферу любви и творчества.

― С какого издания вы начинали свой творческий путь?

― Это был журнал «Работница». Отработав пять лет внештатным корреспондентом, я получил предложение войти в штат. При этом я отлично понимал, что всё нужно делать сразу на самом высоком уровне. Благо, это оказалось не так страшно, и я очень быстро влился в рабочий процесс.

 

― Вы помните свои первые работы для этого журнала?

― Одним из первых порученных мне заданий было снять бомжей. В качестве примера мне указали на другого корреспондента, готового выпить с ними бутылку водки, чтобы наладить контакт. Через какое-то время его контакты были налажены столь крепко, что он сам стал одним из них. Не случайно для меня человек во многом есть то, что он фотографирует.

― Насколько я знаю, помимо журнала «Работница» вы параллельно работали в ряде других изданий.

― Да, причём не только с российскими, но и зарубежными. Помню огромное количество заказов и возможность наконец-таки самостоятельно строить свой график. В девяностые я попал на бум новых журнальных изданий. Было по несколько съёмок в день, выжимающих из меня все соки так, что домой я приходил на полусогнутых.

― В вашем портфолио свыше двух тысяч обложек для разных изданий. Сохранились ли по сей день отголоски той радости, когда вы увидели свою первую обложку для журнала «Работница»?

― Конечно, ведь до того, как я её увидел, занятие фотографией мне казалось делом небожителей. Сейчас я тоже чувствую радость от каждой хорошей работы, хоть и не так ярко выраженно.

― Я знаю о том, что недавно ваш голос пополнил библиотеку голосов Российского государственного военно-исторического архива, в котором хранятся дошедшие до нас голоса великих людей.

― Да, это уникальный архив, в котором хранятся голоса Ленина, Есенина, Шаляпина и многих других. Не знаю, почему, но решили записать и мой голос. Там я столкнулся с совсем иной формой интервью, поскольку можно говорить, что хочешь, при этом сам себе являешься редактором. По этим записям будут вспоминать наше время и живших в нём людей, поэтому старался показать лучшее и не наговаривать на себя.

― Получается, мы опять видим только глянцевую обложку?

― О моих скелетах в шкафу совершенно не обязательно кому-то знать. Важно победить самого себя, свои слабости и недостатки.

― Насколько я знаю, вы не только фотограф, но и журналист.

― Да, помню, как я брал интервью у Михаила Шемякина для прибалтийского журнала «Лилит» и предложил после интервью сделать несколько кадров. Его скептическое отношение ко мне сменилось полным доверием, едва он увидел в моих руках профессиональную камеру среднего формата.

― Насколько легко было с ним общаться?

― У нас было хорошее, живое общение. Было интересно вывести его на темы, далёкие от шаблонных вопросов, которые ему обычно задают. Он тепло вспоминал отца. Рассказывал про увиденные в подвале Калининграда трупы немцев, так и оставшихся сидеть за столом, про то, как много его друзей подорвалось на разбросанных по всему городу боеприпасах. Конечно, не обошлось без воспоминаний о Владимире Высоцком, его поездках во Францию и его записях, сделанных самим Шемякиным, вошедших в золотую фонотеку авторской песни. Когда мы беседовали о природе творчества, мне запомнились его суждения о том, что все современные открытия в области художественного творчества делаются на стыке разных видов искусств.

― Были ли у вас запоминающиеся, курьёзные случаи во время съёмок?

― Их были десятки. Помню, когда я заканчивал снимать актёра Валерия Золотухина у него дома, он показал мне посмертную маску Владимира Высоцкого. Я предложил ему лечь на диван и положить её себе на грудь. При этом Валерий Сергеевич подмигнул, попав таким образом в кадр. Для многих это мог бы быть культурный шок, но кадр получился отличный. Думаю, сказал Золотухин, у Высоцкого было хорошее чувство юмора и он бы это обязательно оценил.

― В своё время вы фотографировали Юрия Никулина незадолго до его ухода. Возможно, эта была последняя фотосессия такого уровня в его жизни. Перед её началом он спросил, насколько вы хороший человек, и только после этого согласился сниматься. Что для вас означает, быть «хорошим человеком»?

― Всем мил не будешь. Невозможно нравится всем, но есть жизненные установки, что хорошо, а что плохо. Самый лучший судья – это ты сам. Основное в моей профессии идёт от человека. Если я иду правильной дорогой, то внутри меня возникает радостное, комфортное состояние. Если же путь выбран неправильно, то он тебя убивает.

― Существуют ли у вас какие-то этические ограничения при съёмке?

― Когда в руках камера, то об этом лучше не думать. Многое зависит от внутренней уверенности и смелости фотографа. При работе с изданиями всегда лучше согласовывать кадры, хотя иногда стоит отстаивать личную точку зрения. Это задача со многими неизвестными, но, если вы тяжеловес в области фото, эти вопросы решаются гораздо проще.

― Правильно ли я понимаю, что современному фотографу нужно хорошо знать авторское законодательство и иметь юридическую «крышу»?

― Юридические аспекты важны, но иногда лучше вести себя провокационно, сделать кадр и лишь потом попросить разрешения на фотосъёмку. Если держать в голове различные нормы и правила, то ничего не получится. Важно не бояться набивать шишки.

― Как вы относитесь к фразе Хельмута Ньютона, что хороший вкус – это худшее, что может случиться с творческим человеком?

― Всегда интересно, когда ты имеешь полную свободу, но есть вещи, табуированные по неким негласным законам. Ещё двадцать лет назад количество эротических изданий зашкаливало. К счастью или к сожалению, сексуальная революция давно закончилась. Сегодня политкорректность вытеснила всё, что не соответствует критериям сложившейся этики. Когда я выпускал свою книгу, издатели попросили меня не публиковать эротические фотографии.

― Говорят, что вы строите свои фотосессии по системе Станиславского. Что имеется в виду?

― Я мечтал об актёрской карьере, играл в театральной студии и, даже был приглашен обучаться в Школу-студию МХАТ. Неслучайно принцип «верю – не верю» является для меня определяющим. Если фотографии понравились и выглядят естественно, то это лучший комплимент.

― Как вам удаётся поддерживать в себе столь высокий энергетический уровень, чтобы его хватало на всех? Бывает так, что нет вдохновения?

― Я занимаюсь любимым делом, которое много забирает, но ещё больше даёт. Я никогда не позволяю себе расслабляться, хотя после некоторых фотосессий вся одежда мокрая от пота. Профессионализм – это уровень, ниже которого не опускаешься.

― Я так понимаю, что о профессиональном выгорании речь не идёт?

― Я не теряю интерес ни к людям, ни к творчеству.

― Вы снимаете успешных людей. Бытует мнение, у них непростой характер. Насколько легко найти с ними контакт, и как вам это удаётся?

― Известные люди – это вершина айсберга. В жизни всё выстраивается на партнёрстве. Если это удаётся, то результат не разочаровывает. Для меня принципиально важно выравнивать энергетический баланс с партнёром, чтобы не смотреть на него снизу-вверх и наоборот. Это необходимое условие достижения качественного результата.

― Люди довольно щепетильно относятся к своему внешнему виду. Неизбежно возникает вопрос о роли ретуши.

― В ретуши важна золотая середина, поэтому я не люблю этим злоупотреблять. Не так давно вышел журнал с отснятой мной актрисой, которая была «вычищена» до неузнаваемости. Насколько я знаю, во Франции за это предусмотрены весьма внушительные штрафы, я же в своих работах стремлюсь показывать людей настоящими.

― Многие фотографы чураются свадебной фотографии, считая это низким жанром.

― Это серьезная работа. Для меня примером является творчество американского фотографа Эмина Кулиева. Я снял более трёхсот свадеб, воспринимая это, как поле для экспериментов и дополнительную возможность монетизировать свои навыки.

― Насколько я знаю, вы долгое время увлекались творчеством фотографа Хельмута Ньютона.

― Да, но сейчас мне больше нравится Ричард Аведон. У Ньютона всё построено через призму эротики, тогда как работы Аведона охватывают больший диапазон чувств и эмоций. Ньютон развивался по нисходящей траектории. Те приёмы, которые он использовал в молодости, позже уже не срабатывали. Его энергетика ослабела, поэтому он уже не мог работать с прежним драйвом. Отношение к эротике Ньютона и Аведона отличаются как фильмы Бернардо Бертолуччи и Тинто Брасса. Если у первого – это изысканное блюдо, то у второго – жирный, приторный торт. Мне интересны фотографы, откровенность кадров которых не очевидна. Я был крайне вдохновлен одной из его последних фотосессий со скелетом, в которой он снимал супермодель Надю Ауэрманн.

― Меня всегда смущала тема смерти, начиная с современных трендов в моде, заканчивая латиноамериканскими праздниками.

― Я обращаю внимание на всё, что заставляет меня задуматься. Как и игра в шахматы, это позволяет поддерживать мозг в хорошем состоянии. Уход человека – это возможность почувствовать скоротечность жизни и ценность каждого дня. Раз в неделю бываю на кладбище. Интересно смотреть на лица ушедших людей, думать об их судьбе. Это философия жизни.

― Расскажите о вашей кураторской деятельности.

― Одним из основных моих проектов стала выставка, посвященная великому фотографу Моисею Соломоновичу Наппельбауму, чьё творчество стало для меня судьбоносным. Он как никто умел работать с мельчайшими нюансами освещения, ловя наиболее яркие и эффектные моменты. Его работы я могу рассматривать бесконечно. Самой интересной, сложной и ответственной была работа с десятками стеклянных негативов, среди которых были фотографии Ленина, Пастернака, Блока, Есенина и многих других. Ради этого достойного дела мне пришлось заняться ранее несвойственной мне работой: найти достойный экспозиции музей Современной истории России, вести активную посредническую деятельность, сводить между собой самых разных людей.

Виктор Горячев с Эриком Львовичем Наппельбаумом – внуком фотографа.

Другим моим кураторским проектом стала выставка «Лики анимации», где мои фотографии ведущих российских аниматоров были совмещены с созданными ими нарисованными образами. 

Елизавета Скворцова – режиссёр

― Как вы относитесь к трендам в фотографии?

― Меняется время, меняется опыт и восприятие действительности. Есть сиюминутные вещи, а есть то, что создаётся на века. Все законы известны, можно лишь поменять схему света. Иногда новые идеи возникают абсолютно спонтанно.

― Вы давно состоялись и можете позволить себе работать самостоятельно. Многие издания приглашали вас в штат?

― Да, но я отказывался, поскольку не привык быть чьей-то собственностью и отдавать свои авторские права кому-то на сторону. Работа над частными заказами даёт больше свободы и творческих возможностей.

― В каких случаях вы предпочитаете черно-белую фотографию, а в каких – цветную?

― Удачная фотография хороша и в цвете, и в монохроме. Чтобы понять, насколько получился тот или иной кадр, я мысленно удаляю из него цвет.

― Какой формат фотографий вы считаете оптимальным для выставок?

― Многое зависит от экспозиционного пространства. Мне нравится восемьдесят на шестьдесят сантиметров. Для выставки в Центральном Манеже я бы выбрал большие размеры, особенно для знаковых фотографий.

― Как фотографу выработать свой стиль?

― Фотограф – это и есть стиль, формируемый его отношением к людям и миру. При этом желательно заниматься самообразованием, изучать творчество великих мастеров.

― Как вы относитесь к конкуренции в фотографической среде?

― Я всегда готов восхищаться удачными работами других людей. Это обогащает всех. Творческой ревности не должно быть в принцип, или вернее, она должна быть направлена в позитивное русло.

― Хотелось бы вам снять календарь Пирелли?

― Если бы мне доверили такую честь, это был бы абсолютно мой Пирелли, не похожий ни на что из прежнего. Мне очень близко то, что снимал для этого календаря Питер Линдберг.

― Что бы вы могли порекомендовать новичку из аппаратуры?

― Я всю жизнь снимаю объективами Canon с фиксированным фокусным расстоянием.

― Каков минимальный фотосет для портретной фотографии от Виктора Горячева.

― Это сочетание естественного и импульсного света. Обязательная программа – хороший поясной портрет, крупные планы и несколько индивидуальных кадров, зависящих от целей съёмки.

― В настоящее время многие издания переходят в цифровой формат. Для вас предпочтительна распечатанная фотография или отображенная на экране хорошего монитора?

― Количество печатных изданий начало резко сокращаться. Мне не хватает распечатанной фотографии. На мой взгляд, она даёт более яркие ощущения от просмотра. Именно поэтому я издал свой фотоальбом «Стоп-кадр».

― Сегодня люди фотографируют на смартфоны. Существует мнение, что фотография как искусство постепенно нивелируется и сходит на нет. Вы фотографируете на смартфон?

― Безусловно, особенно я люблю снимать на него репортажи. Это уникальное устройство, которое очень помогает в работе, зачастую фиксируя то, что не может уловить фотоаппарат. С другой стороны, видение мира у всех разное, поэтому фотографии столь сильно разнятся. Кроме того, человека со смартфоном не воспринимают, как фотографа, что позволяет делать по-настоящему интересные кадры.

― Как вы относитесь к нейросетевым технологиям при обработке фотографии? Это «синтез искусств», о которых говорил Михаил Шемякин, или качественно новый уровень в её развитии? Могут ли они вытеснить классическую фотографию?

― Конечно, нет. Если их использование нравится огромному числу людей, то это имеет право на существование. В этом смысле я абсолютный демократ. Это как выбор жизненного пути или воспитание детей. Каждый фотограф сам решает этот вопрос для себя самостоятельно. При этом я бы остерегся использовать нейросети при обработке исторических фотографий.

Источник: argumenti.ru